Зал оказался открытой площадкой над морем, вымощенной широкой плиткой. Место занятий какого-то клуба йоги. Странно, что в благодатные утренние часы такое место не использовалось. Видимо, весь клуб был (создан) в угоду прихотям богатых пациентов. Они вряд ли будут утруждать себя ранним подъемом.

Тихий шорох набегающих волн. И больше не одного звука в прохладном воздухе. Голубой утренний свет. Эдвин занимается под музыку свого плеера, которую слышит только он. Просто беззвучный танец. Полетные зависающие прыжки создают ощущение нереальности. Все кажется сном.

Потом он опускается у моих ног. Так бабочка порхает и вдруг садится на цветок. Вопросительно смотрит мне в лицо. Я киваю: все хорошо. Он еще некоторое время вглядывается. Вот что я помню лучше всего: взгляд...

---

Я проснулся рано, как обычно просыпается Эдвин - на рассвете. Наверно, я так долго лежу и постоянно сплю, что лимит сна уже исчерпан. Он собирался на тренаж. Оказывается, он и здесь, как везде, уже успел найти зал и не изменяет своему режиму. Я показал жестами, что хочу на воздух. Он помог перетащиться на коляску и вывез меня на террасу.
Черные кипарисы на фоне светлеющего неба и запах цветов лимона в прохладном воздухе. Раннее утро можно пить, как свежий сок.

Ему уже нужно было уходить и, наверное, не хотелось оставлять меня одного, поэтому и предложил: "Пойдем к морю?" Я пытался сказать что-то утвердительное. Стараюсь избегать слов. Получается какое-то слабоумное мычание.

---

Мы уважали знания профессора и верили ему. Мы хотели стать учеными и жаждали признания. Но когда дело дошло до практики, ведение дневника вызвало во мне недоумение.

Чему может служить, например, описание нервного истощения подростка, случившегося от банальных причин: избыточного увлечения онанизмом на фоне гормонального всплеска, недостатка физических нагрузок, непризнания в школьном коллективе и холодности семейных отношений?

Или болезненого обострения ревности у миссис Н., случившегося на почве переедания, чрезмерной выпивки, отсутствия продуктивного общения и общего недостатка умственных упражнений, каковой диагноз вовсе не отрицает того факта, что мистер Н. - блудливый козёл?

Так что тетрадь, начатую с таким энтузиазмом, постигла участь других подобных начинаний: большая часть ее осталась незаполненной.

Сейчас, глядя назад, я жалею об этом.

Если бы я все время вел дневник, может быть я вспомнил бы больше о нашей первой встрече.

---

Это было начало лекции о губчатой энцефалопатии. Макфиш говорил громко и с расстановкой, глядя куда-то поверх наших голов: "Дневник! Дневник - вот что отличает врача и ученого от чиновника под красным крестом. Ведите дневник, если хотите развиваться. Никакие медицинские карты не способна его заменить. Где бы сейчас был Гайдушек со своей нобелевкой без дневников Мак Артура? Смеялся бы вместе со своими пациентами?"

(Нужно объяснять Гайдушека и Мак Артура?) - авт.

---

Я рад, что выбрал Биарриц. Рад, что Эдвин заставил меня выбирать.

Сегодня впервые вышел на террасу перед домом. Вернее, Эдвин выкатил мое кресло. Он говорит: "Пока". Интересно, это доктор ему посоветовал, или он действительно верит в то, что я буду ходить?

Мне повезло, что правая рука действует.

Но - да, Биарриц. С террасы видно море под первыми лучами. Утренняя свежесть. Рассветный сад. Благодарность. Кажется, это мое первое чувство после больницы.

---

"Для контроля восстановления" - это доктор так деликатно выразился. Он имел в виду, что надо бы проверить, сколько мозгов осталось в действии после инсульта. Обижаться не на что. Я и сам бы так сказал. Не скажешь же пациенту: "понятно, что того ума уже не будет, но хотелось бы точно знать, сколько осталось".

Впрочем, как психотерапевт я бы выразился иначе: "Новое состояние открывает для Вас новые перспективы. Давайте изучим владения Вашего мозга, до которых ранее из-за нехватки времени не доходили руки". Так что невропатолог - честнее.

Но я хотел написать о профессоре и о новых перспективах. То, что мысли так скачут - это симптом?

---

Первая запись

Профессор Макфиш был всегда немного не в себе, но нам, студентам, это не казалось странным. Подсознательно мы были даже уверены, что профессор психопатологии не может быть не психом.

Зато его лекции слушали с напряженным вниманием: невозможно было предугадать, куда вильнет разнузданная логика. Сейчас я задумался - может быть именно внимание и было целью парадоксального стиля его речей? И Макфиш не был "сумасшедшим профессором", а был просто хитрым старым лисом, ловившим несмышленышей на примитивную блесну рефлекса "Что такое?"

Так или иначе, когда доктор сказал, что для контроля восстановления рекомендует вести какой-нибудь дневник, я сразу вспомнил профессора.

(Рефлекс "Что такое?" - надо пояснять?) - авт.